Девушка резко обернулась и, с силой сжав подол платья, которое старательно украшала для торжества, подула на выбившийся локон. Он чуть сдвинулся и вновь упал на лицо.

– А я… красивая? – увидев, как Кассандра улыбнулась, дочь купца уточнила: – Ну… я красивая для оборотней?

Отмечая скованность и страх в глазах подруги, Кассандра улыбнулась и прошептала:

– Ты очень красивая. Поверь, все это видят. Думаю, многие желают с тобой танцевать… если ты разрешишь.

– А к свободным самцам я могу подойти, не намекая на то, что мы будем делить одеяло? Ну… или как у вас, – смутившись, очень тихо спросила Катерина, оглядываясь по сторонам, надеясь, что ее никто не услышал.

– Можешь. Всегда есть выбор. И здесь… в снежном Тасхаре гордые мужчины-виторги уважают и ценят женщин своего хорма. Не бойся, никто тебя не обидит.

Девушка с надеждой посмотрела на танцующих, не желая смотреть на Кревана, который продолжал танцевать с юной красавицей, которая недавно прошла обряд совершеннолетия, и прошептала:

– Знаешь, я лишняя среди вас и это так бросается в глаза. Но ты… так счастлива тут, и я…

– Ты тоже, если бы захотела, – уверенно произнесла Кассандра.

– Нет, мой дом там… Но я, – она втянула свежий, морозный воздух и выдохнула: – Но ты права – я гостья и сейчас… невероятно хочу танцевать.

Кассандра засмеялась, радуясь, что Катерина пожелала быть собой, пусть на одну ночь, и прошептала:

– Так иди…

– А ты?

– Мы будем смотреть и радоваться за тебя, – сказала она и положила руку на большой живот.

– Не замерзни, – серьезно произнесла Катерина и направилась на поляну, где у большого костра танцевали виторги, страстно двигаясь в танце.

Девушка прошла вперед и, увидев высокого мужчину, чем-то напоминающего ее Велега, который стоял у дерева, быстро направилась к нему, пока не передумала и не повернула назад. Еще ни разу она не приглашала мужчину на танец, но сейчас хотела.

Оказавшись рядом, она кокетливо улыбнулась и предложила:

– Составите компанию?

Оборотень усмехнулся и, глянув куда-то в сторону, кивнул, а потом со вздохом посмотрел на девушку и показал рукой на поляну, где проходили танцы. Оказавшись в центре, мужчина притянул Катерину к своему худому телу и начал двигаться.

Девушка почувствовала раздражение, уже сожалея, что решилась на столь отчаянный поступок. Каждый раз, когда молодой виторг прикасался грудью или плечом к ней, она сдерживала неприязнь, понимая, что танцы оборотней не столь приятны, как ей казались со стороны. Стоило мужчине прижаться сзади, Катерина задохнулась от возмущения и гнева. И только хотела попрощаться, как полилась быстрая мелодия и пары стали меняться, задерживаясь на мгновение, держась за руки и двигаясь по кругу. Партнеры кружили, очень быстро переходя к следующему. У девушки стала кружиться голова, но, когда почувствовала теплые ладони, сжимающие ее пальцы, ласкающие теплом, встрепенулась от удовольствия.

Катерина подняла глаза и встретилась с темно-серыми глазами, которые жадно исследовали хрупкое тело. Креван смотрел сейчас по-другому, и она не испытывала неприязни. Наоборот, по коже пошла обжигающая волна предвкушения. Гнев, призывающая музыка, эль, чувственные танцы – девушка была возбуждена и, отчаянно вглядывалась в лицо мужчины, который обидел, показав, как она ему безразлична.

Безразлично отвернувшись, Катерина стиснула губы, когда сильный мужчина прижал к мощной груди и собственнически провел ладонями по бедрам. Это выглядело бесстыдно, но в то же время красиво и безумно приятно. Скрывая свои чувства, Катерина закрыла глаза, понимая, что этот танец сводит с ума, лишая разума. Такого с ней никогда не было.

Внезапно музыка резко смолкла и полилась громкая, звучная, переплетаясь с нежностью и страстью. Этот танец от начала и до конца проходил с одним партнером и считался очень откровенным.

Девушка старалась не смотреть на мужчину, только парила в новых ощущениях, пока не поняла, что на пределе эмоций. Ее трясло от жадных прикосновений, а когда Креван прижал ее, почти вбивая в свое громадное тело, всхлипнула, ощущая его возбуждение.

Она даже не поняла, когда музыка сменилась и все стали весело танцевать, подпрыгивая и хлопая в ладоши. Катерина, как зачарованная смотрела на Кревана, пытаясь успокоиться и отвести взор, но была не в силах этого сделать. Решив, что лучше уйти, она сделал шаг, но мужчина не позволил. Он сильнее ухватил за талию и на ухо тихо произнес:

– Катерина, я уезжаю… на месяц. Поехали со мной? Когда срок родов Кассандры подойдет, мы вернемся. Обещаю.

– Не могу… – выдохнула девушка, слыша, как сильно бьется ее сердце.

– Я буду охранять тебя, заботиться, не трону, если сама не пожелаешь. Но всегда буду рядом.

– Не пожелаю, – уверенно прошептала девушка и, взглянув в его глаза, с обидой прошептала: – Думаю, ты не будешь огорчен и…

Резко вырвав руку, не желая показывать, как ей обидно, девушка бросилась в сторону зимнего леса, не желая думать, как воспримут ее поведение оборотни. Она никогда здесь не чувствовала себя родной, да и все смотрели на нее с недовольством. А те, кому нравился альфа Северной тропы, вообще ее не переносили, считая выскочкой.

Она бежала как никогда, будто за ней гнались белоснежные беловолы, желая полакомиться плотью. Споткнувшись о торчащую из снега корягу, распласталась всем телом. Обернулась, но никого не увидела и на душе стало еще хуже. Медленно поднялась и, заметив старое сухое дерево, которое считалось священным, поняла, что прибежала в сторону озера. Осмотрелась и медленно направилась к деревянной скамейке, отряхивая ладонью свое платье и меховую жилетку. Вспоминая, как готовилась к празднику, она нахмурила брови, обещая себе, что больше не будет стараться для оборотня.

Скинув мягкий снег с широкой доски, совсем не чувствуя холода, Катерина села и задумчиво смотрела на круглую луну, радуясь льющемуся свету от нее. Все деревья были накрыты белоснежным тонким покрывалом, отливающим серебром. Девушка с грустью смотрела на воду с кусками льда и вздрогнула, услышав голос мужчины:

– Катерина, прости, что обидел. Я хотел узнать, действительно, ли тебе все равно.

– Так и есть, – поспешно и убежденно подтвердила девушка и закрыла глаза, чувствуя тепло мужчины, оказавшегося совсем рядом.

Послышался грудной смех, и Катерина возмущенно посмотрела на мужчину. Она совсем не ожидала подобной реакции, поэтому резко поднялась и выдохнула:

– И тебе смешно? Да, смешно?

– Уверен, что ты обманываешь меня и себя, – успокоившись, пробубнил Креван.

– Я не обманываю, и ты… обещал сопроводить и вернуть меня.

– Обещал, и если не передумаешь – отвезу. Но тебе здесь плохо, я чувствую, и меня это угнетает. В моем хорме все будет иначе. Обещаю. Ты будешь дома.

– Дома? Нет. Этого никогда не произойдет. Да и как такое возможно? Все оборотни недовольны, ведь я с земного Тасхара…

– Не в этом дело, милая. Просто они привыкли жить по правилам, следуя обычаям, которые важны для нас. И мы чувствуем… делаем так, как велит сердце, разум и наш зверь. Когда они одно целое, то видишь даже простое по-другому. Откройся, прислушайся к себе, и тогда…

– Я не такая! Не такая, как вы! И я не хочу быть такой же, как вы. У меня есть жених. Он ждет и ищет меня.

Альфа Северной тропы скривился, обошел скамейку, встав рядом, и с недовольством выдал:

– Нет. Велег скоро женится на темноволосой, богатой девушке. Я был там… хотел понять твой выбор. Ходил к дому твоего отца, и чтобы ты не решила, что я обманываю, – мужчина протянул ей золотой гребень, которым девушка расчесывала волосы. Он лежал всегда в шкатулке с украшениями, но перед тем, как ее похитили, Катерина положила его на окно своей комнаты.

– Ты был в моей спальне?

– Да. Был.

Девушка с отчаянием посмотрела на гребень, а потом на оборотня и воскликнула:

– Я верю, что был, но в то… что Велег…

– Я слышал разговор. Твой отец кивал на его слова, подтверждая, что надежды нет, а жизнь идет. Он приехал со своей невестой, желая просить благословения и сообщая, что они не в состоянии вернуть золотые, которые он передал ему за брак с тобой.